в их сторону.
— А ты?
— А я принесу гитару.
— Ромыч, ты настоящий друг, — сказал мой приятель с таким выражением лица, словно собирался расплакаться.
— Иди уже.
Дождавшись пока Сокол вернется к ребятам, я двинулся в сторону бывших сидельцев. Впрочем, что я знаю, может у них хобби такое — тематические татуировки, а сами они инженеры и летчики испытатели.
— Я прошу прощения, — сказал я, подойдя. — Но нам нужна наша гитара.
Мужчины прервали свой разговор и посмотрели на того, кто добыл для их праздника инструмент. Но шансонье молчал, и я так же, как давеча и он, просто подошел и взял гитару. Вдруг певец остановил меня, схватившись за ремень гитары.
— А мы еще не все спели, — сказал он.
— Очень жаль, — ответил я, как можно ровнее. Хоть я и выпендривался перед Соколом, но подобных конфликтов боялся как огня. Страшно в какой-то момент почувствовать в себе отсутствие решимости. Почему-то именно этого страха я всегда боялся. Но бывалый не стал раздувать конфликт, он усмехнулся, словно услышал хорошую шутку и отпустил ремень. Не дожидаясь новых инсинуаций, я решил не искушать судьбу и быстренько ретировался.
— Ну как? — спросил обеспокоенных Сокол, забирая у меня гитару.
— Что «как»? Гитару отдали.
— А что он от тебя хотел?
Видимо мой крышный брат все-таки глазел в нашу сторону. Вот как с такими идти в разведку — ничего нельзя доверить.
— Ничего, сказал, что хотел бы еще сыграть.
— Я ему больше не дам гитару, — резко ответил Сокол и стал прятать инструмент в чехол.
— И правильно, — согласился я с его решением. — Я тоже снова не хочу ее забирать.
— Да мы бы сами… — начал говорить что-то Димон, но вдруг прервался и стал испуганно смотреть мне за спину. — Смотри, снова идет.
— Я сказал, — Сокол был суров на показ, — гитару они больше не получат.
Но, как выяснилось, бывалый и не хотел гитару, он подошел к нашей компании и сказал, обращаясь только ко мне:
— Отойдем на пару слов.
И тоже, это не звучало вопросом.
Под взглядами всей собравшейся компании, я встал и поплелся за татуированным. Тот не стал далеко уходить, просто нашел место в тени деревьев, и сел, прислонившись к пожарному щитку. Пока я шел за ним, думал, что если что-то случится, никто из той компании даже не дернется. Я пойду ко дну, со сведенной ногой, или рухну в песок с ножевым в боку — ничего не изменится для них.
Я подошел и сел рядом с бывалым. Можно было не садиться, но разговаривать свысока — в основе невежливо.
— Я слушаю, — сказал я.
— Друзья твои, — в своей манере то ли спросил, то ли констатировал мужчина.
— Вроде, — пожал я плечами.
— Хреновые друзья, — сказал бывалый и посмотрел на меня, немого щурясь от солнца. — От таких друзей надо держаться подальше.
— Почему?
— Потому. Видел я такое не раз. Бесхребетные твари, живут как бабочки, облетают препятствия. Самое поганое, что облетают-то удачно. А вот такие как ты, — он ткнул в меня указательным пальцем, — для них вроде трамплина, с которого удобнее взлетать от любых проблем. Они улетят, а ты останешься. Ты сильный и ответственный, а это хреновое сочетание.
— Разве? — удивился я.
— Конечно, — кивнул бывалый. — Мне никто этого не объяснил, когда надо было, и видишь, что теперь. Они пользуются тобой, а ты лишь подставляешься. Небось за девчонкой вон той пытаешься ухаживать.
Я дернулся как от удара. Одно дело откровения подвыпившего сидельца, другое — вторжение на зыбкую территорию. Я не знал, как бы себя повел, если бы он стал говорить про Сашу гадости.
— Да успокойся, — сказал он, увидев мою реакцию. — Нормальная девчонка, симпатичная. Ничего против не имею. Просто она крючок, на котором тебя держит эта компашка. Но наступит момент, и они тебя сольют в два счета, а сами останутся все в белом. И девочка эта недолго будет тосковать, упорхнет вместе с ними. Смотри, — бывалый взглядом показал туда где расположилась наша компания, — они уже тебя сливают. Увидели опасного дядьку и решили свалить. А тебя, значит, бросили.
— Позовут, — неуверенно, сказал я.
— Может и позовут, — не стал спорить мой собеседник. — Но только не потому что за тебя переживают, а для очистки совести. Мол, мы позвали, а ты сам думай. Успел выкрутиться — молодец, не успел — ну что же, мы же тебя звали.
Ох, как созвучно это было моим мыслям. Как точно он бил. Но только в одном был не прав — мы не были друзьями. Я лишь недавно свалился на их голову. Впрочем, иногда мне хотелось назвать себя их другом. Но я видел, как Саша собирает в корзину остатки еды, как Сокол поправляет чехол гитары, похоже было, что и звать-то они меня не собирались.
— Ладно, — мужчина поднялся, — я сказал, а дальше сам думай. Только запомни, — он понизил голос, — соберешься что-нибудь делать, лучше никому не говори, и на этих не рассчитывай. В лучшем случае — не помогут, в худшем — утопят еще сильнее.
— Да я вроде не по этой части, — сказал я.
— Это правильно, — неожиданно серьезно ответил бывалый. — Но жизнь такая штука, бывает всякое. Сегодня ты беззаботно портвейн потягиваешь с девчонкой, а завтра захочешь грохнуть кого-то.
— Это вряд ли, — не согласился я.
— Да, — мужчина оглянулся на нашу компанию, а потом снова обратился ко мне, — минутка вроде есть, пока твои не сбежали. Расскажу тебе одну историю. Жил такой чел, правильный и ответственный, вроде тебя. Военным мозгоправом работал. Жена у него была красавица, блондинка. И вот у них все хорошо, хату взяли в кредит, ребенка заделали, второго ждали. Но со вторым не получилось, какие-то бакланы с дуру или под хмурым жену его резанули. Не знаю, зачем, вроде колечко обручальное понравилось. Короче, мусора этих бакланов взяли, а те сразу того, кто ножом бил дружно сдали. Ну, улики, там, кровь на одежде, отпечатки. Короче, поехал мокрушник домой. А муж этот свихнулся. И вроде ребенок еще есть, и жить есть где, а жить не может. Сдал дите старикам, с работы ушел и поехал искать зону, где этот сидит. Договорился на свиданку с мокрушником.
— Зачем? — не понял я.
— Отомстить, — ответил мой собеседник.
— Это я понимаю. Зачем убийца согласился с ним встречаться?
— Знаешь, в каменном мешке посидишь, любой движухе будешь рад. Но тот вроде пообещал что-то. Не знаю. Короче встретились они. Муж ему типа, вот посмотри кого ты загубил. Фотку ему показывает. Ну, а тот, в несознанку, чего ты брат, я себя
